Сегодня происходит глобальная циркуляция мозгов

Выступление директора Института социально-политических наук УрФУ Максима Борисовича Хомякова на тему "Сетевые университеты как первый шаг на пути создания единого образовательного пространства ЕАЭС", которое состоялось на пятом заседании ЭК "Урал-Евразия" 28 января 2015 года в Екатеринбурге.

Глобальные тренды в развитии высшего образования

Общую тему доклада «Сетевые университеты как первый шаг на пути создания единого образовательного пространства ЕАЭС» [мне] хотелось бы поставить прежде всего в контекст каких-то основных мировых тенденций и трендов в развитии высшего образования и прочих, связанных с этим, тем.

Эта презентация [подготовлена] не [для] этого доклада, но мне бы хотелось вначале показать, о каких трендах может здесь идти речь. Во-первых, есть тренд, связанный с глобальной интенсификацией высшего образования, этот тренд наблюдается везде. Если посмотреть на наши страны, это Центральная и Восточная Европа, [хотя] здесь довольно старые данные, почти десятилетней давности, но эта тенденция продолжает нарастать. На самом деле все больше и больше людей получает третичное образование, т.е. высшее образование ведущих стран. Вы видите Центральную и Восточную Европу. А вот Центральная Азия: в наших странах и странах, входящих в евразийское пространство, университеты становятся все более и более массовыми.

Тренд второй, о котором обычно говорят, это тренд, связанный с глобализацией: все большее и большее количество студентов получает образование за пределами своих домашних стран, т.е. за пределами стран, гражданство которых они имеют. Вы видите, в 1975 году их было всего 0,8 миллиона, в 2009 – 3,4 млн., сейчас около пяти миллионов, а к 2020 году до 8-8,5 млн. людей будут получать образование за пределами стран своего проживания. Это вторая очень важная тенденция современного рынка образовательных услуг. Это означает 325% рост на протяжении 34 лет, т.е. если это и не экспоненциальный, то действительно очень серьезный рост.

Говоря о глобализации, нужно отметить еще одну тенденцию: границы этого рынка, по которому распространяются глобальные образовательные услуги, они тоже размываются, они тоже меняются. Если прежде границы этого рынка более или менее совпадали с границами бывших империй – так, французская Африка ехала учиться во Францию, жители Commonwealth, т.е. бывшей Британской империи, ехали учиться в Британию, люди стран бывшего Советского Союза ехали учиться в Казахстан, - то сегодня все происходит по-другому. Возникают новые центры притяжения. Все больше и больше людей учится, например, в Китае, и Китай становится страной, которая не только посылает студентов, но страной, которая этих студентов принимает. Причем принимает не только из азиатских стран: первые три страны, студентов из которых в Китае больше всего, входят США, например. Сегодня происходит глобальная циркуляция мозгов: то, что раньше называли brain drain, сейчас говорят о brain circulation, т.е. не об утечке мозгов, а о циркуляции мозгов. Эта глобальная циркуляция умов, я бы сказал, характеризует современное научное образование.

Четвертый тренд связан с коммерциализацией университетов. И, говоря о коммерциализации университетов, мы подразумеваем, что университеты становятся коммерческими брендами. Университеты продаются, эти бренды подлежат определенной оценке, рынок образования подлежит определенной оценке. Университеты становятся крупными компаниями, причем компаниями зачастую транснациональными, если у университета есть какие-то кампусы вне своей страны. И вот здесь развиваются два рода университетов, существует две модели: университет как корпорация по производству каких-то программ, клиентом которых является студент. Это студенто-ориентированное обучение: мы производим программу, студенты потребляют ее; наша задача в том, чтобы студент был более или менее удовлетворен и его ожидания исполнились. Это одна модель. А вторая модель – когда нашим потребителем условно является работодатель, а нашим продуктом является студент, т.е. университет является корпорацией по производству выпускников, мы с ними что-то определенным образом делаем и в результате появляются определенные компетенции, которые становятся востребованными в обществе. Значит, университет – это корпорация по производству такого человеческого капитала для работодателей.

WCU, или университеты мирового класса

Таким образом, образование становится все более и более массовым, становится все более и более коммерческим и все более и более глобальным. Есть целый ряд тенденций, в рамках которых сегодня говорят о развитии университета мирового класса, т.н.world class university. Это относительно недавний концепт, ему порядка десяти лет. Это концепт, который был предложен и разработан таким очень известным деятелем в области исследования высшего образования, как Сауни, который придумал схему, в которой вы видите, университет мирового класса характеризуется тремя вещами.

[Первое], это университет, который концентрирует человеческий ресурс. Это университет, который концентрирует таланты, причем таланты и преподавательские, и студенческие. Это университет, который набирает студентов вне зависимости от их гражданства. Университет мирового класса – это университет, в котором преподают лучшие преподаватели независимо от их гражданства, из какой бы страны они ни были. Поэтому зачастую в американских университетах говорят, что университет мирового класса в Америке – это университет, в котором русские профессора преподают китайским студентам. Но на самом деле это место, которое привлекает таланты. Россия, Ближний Восток, Китай, - кто угодно.

Вторая особенность университета мирового класса – это университет, который концентрирует ресурсы. На самом деле объемы ресурсов у действительно серьезных университетов – это миллиарды долларов. Таким образом, это университет, который привлекает ресурсы. Ресурсы эти также являются транснациональными, они не только национальные, они туда приходят откуда угодно: они приходят от студентов, они приходят от государства, от правительства, они приходят из международных фондов и т.д. и т.д. Это университет, в котором все эти ресурсы концентрируются.

Естественно, что такой университет должен эффективно управляться. Третья его характеристика – это эффективный менеджмент и управление.

Почему я от трендов перешел к таким университетам? Потому что если образование становится все более и более массовым, если все больше студентов начинает учиться, тем более учиться в других странах, им нужно понимание того, куда им ехать, где они должны учиться. Собственно, концепция университета мирового класса разработана для того, чтобы отличить высшее высшее образование, от высшего среднего и высшего низшего, т.е. самые хорошие университеты от таких средних и совсем плохих.

Для того чтобы это сделать, были разработаны рейтинги. Сегодня существует рейтингование разных университетов, есть большая тройка рейтингов: это Times Higher Education (THE), Шанхайский рейтинг и рейтинг компании QS, - в которых наш университет так или иначе участвует.

Высшее образование на евразийском пространстве

Следующая часть моего небольшого сообщения связана с евразийским пространством. Что в Евразии? А в Евразии на самом деле, если мы посмотрим на карту, все эти мировые университеты, которые входят в ТОП-100 и ТОП-200 мировых рейтингов THE или QS, или Шанхайский, располагаются по берегам океана. Это Гонконг, Сингапур, довольно много их сосредоточено в Атлантической части. А на огромном пространстве от Дальнего Востока до Польши и даже до Центральной Европы, до Чехии, там вообще ничего нет. Там пустое поле. Все наши университеты в эти ТОП-100 и ТОП-200 не попадают. Мы там где-то около трехсот, около пятисот, может быть, университетов в мире. В топовые университеты мы не входим. В результате оказывается, что на этом огромном пространстве университетов, которые везде были бы признаны университетами мирового класса, нет.

Речь здесь идет о дележе ресурсов, речь идет о дележе очень большого рынка, рынка иностранных студентов, который, как я показывал, постоянно растет. Осознание этого есть на правительственном уровне, безусловно, в Казахстане. Там есть идея «Болашак» с обучением студентов за границей, которую сейчас Россия пытается скопировать и сделать из этого программу мобильности Global Education, «Глобальное образование». Где-то это получается, где-то нет, но в России [это работает] только первый год, а «Болашак» [действует] уже много лет. «Назарбаев университет» создан [в Казахстане], в России «Сколково», университет «Сколтех», - в общем в наших странах идут похожие процессы.

Россия, как известно, запустила проект 5х100х2020, где подразумевается, что к 2020 году пять университетов должны войти в ТОП-100 мировых рейтингов. Возможно это или нет, я официально оценивать не буду, но имея ввиду те бюджеты, о которых я рассказал, для того, чтобы это случилось, наверное, бюджет этой программы как минимум должен быть в десять раз больше, чем он есть, а то и даже больше, чем в десять раз.

Тем не менее, мы пытаемся расти. Вот ситуация в регионе на сегодняшний день, как оцениваются университеты в рейтингах. Есть несколько показателей: отношения студентов к преподавателям, преподавателей к студентам. Чем больше преподавателей учат меньшее количество студентов, тем, считается, лучше, образование качественнее: идеально – каждому студенту свой преподаватель. Employer Review – это как нас оценивают работодатели; peer review – как нас оценивают равные нам, т.е. академические эксперты из других стран; количество международных студентов, количество международных профессоров в университете и количество цитат в Scopus Web of Science на одного преподавателя.

Вы видите, что у Уральского федерального университета в 2001 году был такой рейтинг, сейчас он у нас пониже, 501-550. Но в чем наша сила? Наша сила, всего региона, вот здесь: у нас законодательно закрепленное количество отношения количества преподавателей и студентов – 1 к 10. Это лучше, чем у большинства университетов мира. Мы здесь все входим в ТОП-100. Все остальное, как вы видите, что касается цитирования на одного преподавателя, что касается количества международных студентов и международных преподавателей, у нас с этим все довольно плохо. Вот эта зеленая линия – это Карлов университет. Дальше, это лучший университет МГУ. Вы видите, что МГУ выезжает на чем? МГУ выезжает на своей репутации: МГУ все знают, [и] если говорят, назовите лучший вуз России, все говорят, МГУ или СПбГУ, два университета. Хорошо это или плохо, но все их знают. На самом деле на этой репутации они и выезжают. А объективные показатели у нас у всех, вообще говоря, не очень хороши.

Сравнение с другими университетами региона: это [КазНУ им.] аль-Фараби [в Алматы], наш ближайший друг и партнер. На самом деле это университет, который сделал совершенно необычайное: он каждый год растет на сто пунктов. Мы специально ездили изучали опыт этого университета, у нас присутствует представитель этого университета здесь. Это действительно университет, на который нужно равняться. [В сравнение идет] разве что университет Сюнгюнкван в Южной Корее, он похожие вещи сделал. Но с какой-то точки зрения университету аль-Фараби проще просто потому, что если мы говорим Казахстан, мы говорим, конечно, аль-Фараби. Это «МГУ» Казахстана. В этом смысле репутация университета уже сложилась. Университетам типа УрФУ сложнее, нам надо дорогу пробивать вперед.

Вот сравнения российских и казах[стан]ских университетов, как они чувствуют себя в рейтингах. Видно, что МГУ всегда где-то чуть ниже ТОП-100 университетов, но и понятно, там ничего не меняется, в общем, репутация этого университета остается более или менее всегда стабильной. Санкт-Петербургский университет показывает небольшой рост к 2013 году, но очень небольшой, на несколько мест. Вы видите, МГИМО падает, Уральский федеральный ведет себя странным образом. И вы видите два университета: аль-Фараби показывает неуклонный рост и ближайший соперник университета аль-Фараби это университет Гумилева в Астане, который тоже много денег вкладывал в свое время [и] показывает такой же приблизительно рост.

2015 01 28 khomyakov 2

На самом деле наши казах[стан]ские партнеры, если сравнивать лучшие университеты в Казахстане с нашими университетами более удачно здесь себя позиционируют и в этих самых рейтингах себя чувствуют. Возможно, потому что они были вынуждены после распада Советского Союза относительно быстро вступать на эту дорогу интернационализации. Они очень быстро ушли от кандидатских степеней и стали давать PhD, они очень быстро сориентировались на какие-то новые рынки, и с такими партнерами нам сегодня необходимо работать гораздо более плотно, даже чем с партнерами европейскими, чтобы построить это единое образовательное пространство. На самом деле у нас есть проблемы, у нас есть диспаритеты в развитии, мы движемся с разными скоростями, мы ориентированы немножко на разные рынки.

Сетевые университеты

Последнее, что я хотел сказать, собственно говоря, о сетевых университетах. Причем тут сети? Для того чтобы эти диспаритеты как-то преодолеть, для того чтобы начать совместно работать над действительно важными вещами, для того чтобы в конце концов студенты у нас друг к другу поехали.

Это довольно сложно сделать. Из аль-Фараби, например, мы пытались работать с международниками, но они едут в США, у них есть деньги и они едут в США, к нам они не едут. Наши студенты, мы ведь даем довольно серьезные гранты на обучение наших студентов, даже в Малайзию почему-то не едут или во Вьетнам, хотя там очень хорошие университеты, не говоря о Казахстане. У нас студенты едут почему-то в Германию, очень популярно, или даже Чехию, более популярно, чем, я даже не говорю в страны СНГ, в развитые страны Азии. С этой ситуацией надо что-то делать, над этой ситуацией надо работать, надо создавать более тесные связи.

Опять-таки осознание этого легло в основу создания т.н. сетевого университета Шанхайской организации сотрудничества. По пять университетов из всех стран ШОС: пять китайских, пять казах[стан]ских, пять таджикских, - Узбекистан только из стран ШОС не участвует в этой программе, - пять киргизских. Там, по-моему, сейчас пять тем – это экономика, нанотехнологии, регионоведение, энергетика и, по-моему, новые материалы. По этим пяти темам университеты создали большие консорциумы, согласились о наличии общих магистерских программ и посылают студентов друг к другу. Уральский федеральный университет очень активно принимает участие в регионоведческой тематике, у нас происходят такие обмены по регионоведению, а мы участвуем в энергетической тематике. Я должен поехать подписать [соглашение] по экономике с РУДН, поскольку РУДН, Университет дружбы народов, является главным координатором этой темы в России, мы будем и по экономике также работать в этом университете.

Преимущества сетевых университетов

Что такое сетевой университет? В чем преимущества сетевой формы сотрудничества? Сетевые формы сотрудничества, во-первых, более стабильны, чем двухсторонние просто потому, что чаще всего, когда много университетов соглашается сотрудничать, у них есть вот эта лоббистская сила, чтобы получил определенное финансирование от своих правительств. Это очень мощные структуры в этом плане, и они более стабильны, чем любые партнерские двусторонние отношения. Например, если мы с аль-Фараби договорились о чем-то, от нас один человек поехал, от них, допустим, никто не поехал, на следующий год никто никуда не поедет. Когда есть сетевая форма сотрудничества, не приехал из одного университета, значит, приехал из другого. Это первое свойство.

Второе свойство, именно на эти сетевые крупные формы сотрудничества сегодня обращают внимание всевозможные фонды, например, европейская Horizon 2020, программы «Эразмус Плюс», которая посвящена сотрудничеству европейцев с не-европейцами, - они все ориентированы на эти очень большие консорциумы. Это более привлекательный ресурс для вложения денег. Здесь можно рассчитывать, что университет ШОС, университет СНГ, [который] у нас существует, второй сетевой университет, в который входят наши страны, сейчас мы строим при очень активной роли Уральского федерального университета сетевой университет БРИКС, - все эти университеты действительно способны привлекать ресурсы не только из правительства, но и из внешних источников. Это второе важное свойство крупных консорциумов.

Третье свойство. Очень часто современная наука, я не имею ввиду гуманитарную науку - нашу с вами науку, большинство из нас здесь [представляет] социально-гуманитарные науки, - нам нужны только мел, доска, голова, больше ничего нам особенно не надо. Для физиков, химиков, естественников какое-то малейшее продвижение в науке требует сегодня огромных вложений, просто огромных. И наука становится все более и более дорогой. Во многом с этим связан поворот науки к обществу, надо доказать, что университет заслуживает всех этих денег, которые в него вбухиваются. Но тем не менее даже отдельные страны зачастую серьезных проектов поддержать не могут. Было бы очень хорошо, если бы наше сотрудничество в рамках сетевых университетов вылилось в какие-то серьезные, действительно крупные научные проекты, которые поддерживаются различными странами. Речь идет не о большом адронном коллайдере, но любые проекты, связанные даже с новыми материалами или нанотехнологиями требуют очень точного оборудования. Конечно, объединение усилий разных университетов здесь способно оказать серьезное влияние, [обеспечить] какие-то прорывы.

И последнее, о чем я хочу сказать. Современный научный мир устроен таким образом, что в нем больше цитируют и больше читают статьи, которые написаны авторами различных стран. Просто тогда есть аудитория, например, России плюс аудитория Таджикистана или России и Китая, если вы китайских коллег привлекаете к той или иной статье. По сведению Scopus, компании Эльзевир, примерно в два раза цитируемость статей, которые написаны в партнерстве с иностранными учеными, больше, чем тех статей, которые написаны учеными одной страны. Результат для нас всех налицо: вот это самое цитирование, которое у нас у всех не очень хорошо, чтобы нам его повышать, самый простой путь – это идти по пути сотрудничества ученых различных стран в написании статей. Конечно, мы вышли из одной страны, все страны, присутствующие здесь, и нам, конечно, проще найти общий язык, проще написать что-то совместное, чем со странами, с которыми у нас такой общей культуры нет. И это последняя, как мне кажется, важная вещь, что нам могут дать сетевые университеты.

Я повторяю, на сегодняшний день таких сетевых университетов, касающихся нашего региона, два – университет СНГ и университет Шанхайской организации сотрудничества. У них разные успехи, в некоторых сферах хорошо, в некоторых хуже. Мне кажется, это очень важная работа по созданию единого образовательного пространства и преодолению тех проблем, вызовов, которые связаны в том числе и с какими-то современными трендами в развитии образования, о которых я говорил в начале.